Наталья Петрова
Азбука –к мудростиступенька
450 лет назад Иван Федоров напечаталпервый учебник на русском языке — «Азбуку». Издан он был во Львове в 1574 году, в той же типографии, откуда вышлиЧасослов, Псалтырь и Апостол.Почему вслед за богослужебными книгами Иван Федоров взялся печатать школьный учебник? И как «друкарь» из Москвы оказался во Львове?
Чтобы ответить на эти вопросы, вернемся на десять лет назад, к моменту появления в Москве первого датированного издания «Апостола». Печатный двор на Никольской был создан по приказанию государя Ивана Васильевича и по благословению митрополита Макария. Один из экземпляров «Апостола» в роскошном переплете с золотым двуглавым орлом предназначался для Ивана IV. Но подношение так и не состоялось, а сам Иван Федоров вместе с сыном Иваном и печатником Петром Мстиславцемв 1565 году спешнопокинули столицу.
В послесловии к «Апостолу» 1574 года Иван Федоров написал, что в Москве на него начались гонения. Имен своих обидчиков и преследователей он не назвал, только упомянул, что это был не государь, но«многие начальники, и священноначальники, и учителя, которые зависти ради на нас многие ереси умышляли». Не назвал он и конкретные причинысвоего отъезда. Остается строить догадки.
Первой догадкой, которой нашлось место во всех биографиях первопечатника, стала ревность книжных переписчиков и зависть духовенства. Стоит напомнить, что появилась эта версия впервые на страницах сочинения английского политика и дипломата Дж. Флетчера. Он прибыл в Россию спустя четверть века (!) после отъезда Ивана Федорова, то есть, очевидцем тех событий он не являлся. Как агент Англо-Московской торговой компании, он должен был получить для компании монопольное право торговать в России. Английские купцы еще со времен Ивана Грозного имели немало привилегий, отчего русские купцы теряли доходы и неоднократно жаловались царю.
В России Флетчерухитрился нарушить все правила дипломатического протокола. Он даже отказался называть царя Федора Иоанновича полным титулом, поскольку этот титул, как сообщил посол, длиннее, чем у английской королевы. При таком подходе миссия оказалась невыполнимой, и не добившись никаких привилегий для компании, то есть, провалив порученное ему дело, Флетчеротбыл на родину. Не преуспев на дипломатическом поприще, англичанин решил попробовать себя в роли литератора инаписал сочинение о России.
И ведь не то беда, что в его пасквиле не нашлось ни одного доброго слова о России — этим нас, как говорится, не удивить. Историки обязаны любое сочинение оценивать критически – и отечественных авторов, и иностранных, и патриотов, и ненавистников. Беда, что этот «труд», наспех состряпанный из слухов, мифов и написанных за сто лет до него сочинений, созданный человеком, который пробыл в стране полгода и не знал языка, до сих пор считают «ценным» источником по истории России XVI века и неустанно цитируют.
Есть в его сочинении упоминание о первопечатнике и поджоге Печатного двора на Никольской. Как писал англичанин,«будучи сами невеждами во всем, они (русские священники)стараются всеми средствами воспрепятствовать распространению просвещения, как бы опасаясь, чтобы ни обнаружилось их собственное невежество и нечестие».Вот и происхождение этой версии.
Напомним, что организация печатного дела была инициирована самой церковью, профинансирована из казны, и книги печатались в первую очередь для богослужения. К тому же с отъездом из Москвы Ивана Федорова Печатный двор свою работу не остановил, и печатание книг продолжилось – но уже без него.
Возможно, отъезд был связан с политическими причинами: вслед за опалой и ссылкой Сильвестра и Адашева, которым был близок Иван Федоров, дотла сгорела типография Сильвестра (а не Печатный двор на Никольской, как посчитал Флетчер). Затем был казнен по указу царя настоятель храма Николы Гостунского, диаконом в котором служил первопечатник. Так что отъезд Федорова после начала опричных казней в 1565 году мог быть желанием избегнуть участи близких ему людей. Оттого и приготовленный роскошный экземпляр так и не был поднесенцарю – чтобы лишний раз не напоминать о себе.
Еще одна версия была высказана академиком М.Н. Тихомировым. Печатники не бежали в Литву, а выехали туда по заданию государя, чтобы распространять среди русского населения Литвы православную веру. В пользу этого предположения говорит то, что покидали они столицу не второпях, а спокойно проехали заставы и вывезли с собой печатные доски, шрифты, с помощью которых довольно быстро организовали типографию в имении литовского гетмана Григория Хоткевича в Заблудове. Но как тогда согласовать эту версию со словами Федорова, который назвал свой отъезд изгнанием в «незнаемые земли»? – Загадка.
Зато версия Тихомирова вполне объясняет появлениепервого печатного учебника на русском языке в польско-литовском государстве.
В 1563 году завершился Тридентский собор,и Римско-католическая церковь после нанесенного ей Реформацией удара оправилась, чтобы перейтиот обороны в наступление по всем направлениям. Уже на следующий — 1564 –й год -в Польше обосновывается Иезуитский орден, а еще через пять лет отцы-иезуиты перебрались в Литовскую Русь. Действенными каналами влияния, говоря современным языком, иезуиты считали школу, литературу, богослужение и проповедь. И правильно считали.
Начали они с создания коллегий – средних школ. Поначалу учеников в них было немного – православные опасались отдавать туда своих детей. Но вскоре иезуиты объявили обучение бесплатным – и число учениковрезко возросло. Если к этому добавить помощь отцов-иезуитов во время эпидемий, когда они не боялись входить в дома заболевших, их мастерство проповедников, то быстро растущая популярность ордена вполне объяснима. Дети в школах, где преподавание велось отцами-иезуитами на латинском языке, быстро переходили в католичество.
В 1569 году в Люблине была заключена уния между Польшей и Литвой. Этому союзу долго сопротивляласьрусско-литовская знать, справедливо полагая, что православных в случае заключения этого союза ждет полонизация и латинизация. Как говорил князь Николай Радзивилл- «аркан вечной неволи». Поэтому, присягая новому государю, православныевыговорили себе «привилеи»: равныеправа с католиками и сохранение русского языка как государственного.
Угроза потерисвоей веры и языкаделала жизненно необходимым распространение просвещения. Нужны были православные школы, а в школах – напечатанные на русском, а не на латинском языке, учебники.
Школы грамотности появились на Руси еще прикнязе Владимире. При Ярославе Мудромони открылись в Ростове, Киеве, Новгороде, Владимире, Чернигове, Полоцке и Муроме — «для учения книжного». На иконах и в рукописных книгах можно увидеть такой сюжет: родители приводят мальчика – иногда он держит в руках азбуку – к учителю в монашеском одеянии, который восседает на возвышении и милостиво простирает над ребенком руку. Называется этот сюжет «Приведение в учение».
Знание, или «книжность», в Средневековой Руси приветствовались: «Муж книжен без ума добра аки слепец есть. Муж мудр без книг подобен оплоту без подпор».Отметим, что в сознании русских людей того времени «книжность» грамотных вовсе не была синонимом той «книжности» догматиков и толкователей, о которой говорится в Евангелии.
«Азбука – к мудрости ступенька», говорили тогда. Сначала ребенок выучивал буквы, потом слоги двух- и трехбуквенные. Чтобы облегчить запоминание букв, заучивали азбучную молитву. Написана она была акростихом, – каждая строка стиха начиналась с соответствующей буквы азбуки:
Аз – сим словом молю ся Богу,
Боже всея твари зижителю,
Видимыя и невидимыя!
Господи духа послиживущаго,
Да вдохнет ми в сердце Слово!..
Пройдя азы, ученик приступал к чтению и разбору молитв вечернего и утреннего правила, затем служб и часов. Теперь основными учебными книгами были Часослов и Псалтырь, благодаря чему грамотный человек Средневековья знал содержание Псалтыри практически наизусть.
И все же, как бы ни были почитаемы грамотность и книжность, они вовсе не были синонимами на Руси. «Не тот мудр, кто много грамоте умеет; тот мудр, кто много добра творит».
При таком подходе грамотность причислялась, по выражению В.О.Ключевского, «к техническим промыслам и рукоделиям». Поэтому тех, кто обучал ей, называли не учителями, а мастерами и мастерицами. В городских слободах или в деревнях они брались обучить детей грамоте, счету и письму. Желающих учиться объединяли в группу – от 5 до 20 человек, и занятия проходили дома у мастера или в помещении при храме.
Приводили учеников к мастеру в любое время года, оплата шла не за время обучения, а «от книги»: то есть, платили после изучения каждой из трех книг – Азбуки, Часослова и Псалтири. Кроме денег было принято приносить в школу угощение: в первый день – «хлеб-соль», это могла быть белая булка, на масленицу – сыр и масло, после каждого праздника – «праздниковое» угощение. Часть приносимых даров составляла школьную трапезу учеников, остальное шло на стол учителю.
Когда завершалось обучение, совершали «угощения кашей». Родители приносили в школу горшок с кашей, поверх горшка клали условленную сумму денег, а в особом платке – угощение для учителя: жаркое, белый хлеб. Пока родители и учитель угощались принесенным из дома, ученики в это время должны были съесть всю кашу. После трапезы горшок, в котором приносили кашу, весело и с шумом разбивали во дворе. Этот обряд сохранялся в городах и деревнях еще в XIX в., и наверное с ним связано известное выражение «мало каши ел» о человеке, который не может с чем-то справиться.
Когда Иван Федоров приехалв Литву, борьба против окатоличивания приобрела там широкий размах. Центрами защиты православия становилисьсозданные горожанами при церквах братства. Миряне на свой страх и риск открывали типографии, где печатали книги на русском языке, и школы, в которых дети изучали церковно-славянский и русский языки.
ГетманГригорий Хоткевич всю жизнь оставался поборником православия и оказалприбывшим москвичам радушный прием. Выделил средства, и вскоре в типографии Заблудова стали выходить книги: в 1569 г. «Евангелие Учительное» — собрание святоотеческих слов и поучений, на следующий год – Псалтырь и Часослов.
После подписания Люблинской унии влияние гетмана Хоткевича в стране заметноослабло. Да и стар он стал: болел, деньги на печатание книг уже не мог выделить. Он предложил печатнику остаться в его имении, чтобы тот «за земледелием проводил жизнь этого мира». Но Иван отказался: « вместо хлеба должен рассевать семена духовные по вселенной и всем по чину раздавать духовную эту пищу».
После смертиХоткевича Иван вместе со своей типографией перебрался во Львов. Средств на печатание книг у него не было, и он обратился к богатым горожанам. Но – получил отказ. Тогда «некоторые из меньших людей священническогочина да незнатные из мирян», как написал он в предисловии, вскладчину издали «Апостол» на русском языке.
Долгое время считалось, что это было его единственное издание, отпечатанное во Львове. И только в середине XX века обнаружили львовское издание «Азбуки».
На первой странице «Азбуки» мы видим 15 букв алфавита от «аз» до «ижицы», на четвертой стороне – те же буквы, но в обратном порядке. Затем идут слоги – сочетания гласных и согласных, потом излагаются основы грамматики: склонения и спряжения, ударения, чтения слов под титлами.
Следующий раздел содержит образцы для чтения. Это молитвы, фрагменты притчей и апостольских посланий.
Есть в «Азбуке» и наставления: «приложи сердце твое к научению», «да внидет к научению сердце твое и уши к словесам разума». Не забыл он включить в «Азбуку» и советы родителям: «аще ты в юности накажешиего, а он успокой тебе на старость твою». И предостережение: «Отцы не раздрежите чад своих».
Заканчивается учебник обращением: «Возлюбленный честной христианский русскийнароде, греческого закона. Сие еже писах вам, не от себе,но от божественных апостол и богоносных святых отецучения, и преподобного отцы нашего Иоанна Дамаскинаот грамматики мало нечто».
То есть, за основу «Азбуки» Иван Федороввзял грамматику Иоанна Дамаскина, переработал ее, сократил – «ради скорого младенческагонаучения» — и дополнил текстами для чтения.
Маленькая – в 1\8 формата — книжечка, как и все школьные учебники,была буквально зачитана до дыр, и потому сохранилось только два экземпляра: один в библиотеке Гарвардского университета в США, второй — в Британской библиотеке в Лондоне.
В 1578 году Иван Федоров выпустил второе издание «Азбуки», существенно дополнив его. Теперь в книге был греческий алфавит с названиями букв по-русски, греческие тексты с русским переводом. Печатались они параллельно, а это всегда представляет собой техническую сложность – количество знаков одних и тех же текстов на разных языках не совпадает. Но первопечатник блестяще справился и с этой задачей.
Приложением к «Азбуке» стало сказание болгарского писателя Черноризца Храбра (IX-X вв.) о создателях славянской письменности Кирилле и Мефодии. Читая этот текст, школьники не только осваивали книжную премудрость, но и чувствовали гордость за свой язык, который имеет столь древние корни.
«Азбука» Ивана Федорова стала на долгие годы образцом Азбук и Букварей в России и других славянских странах. В Болгарии фрагменты «Азбуки» первопечатника включались в учебники для начальной школы вплоть до середины XIX века. Вот так печатник Иван Федоров изданием «Азбуки» на русском языке внес вклад в великое дело просвещения славянских народов.
До 1917 года в Москве ежегодно, в ближайшее воскресение к 5 декабря (дню его преставления по ст. ст.) совершалась панихида по усопшем диаконе Иоанне. В 2009 году Русская Православная старообрядческая Церковь, в которой изданный первопечатником «Апостол» до сих пор является богослужебной книгой, прославила диакона Иоанна (Федорова) в лике святых.
